Предлагаем Вашему вниманию короткий отрывок – воспоминания Заслуженного геолога РСФСР, Лауреата Государственной премии РСФСР Извила Порфирьевича Васильева из будущей книги «Недра и люди. История геологического изучения и освоения недр территории Омской области».

КОГДА Я БЫЛ ОМИЧОМ

Мне посчастливилось работать в Омской геологоразведочной экспедиции с 1959 по 1964 гг. Я был ещё молодым, но некоторый опыт работы геологом у меня уже был. Окончив в 1953 г. Казанский государственный университет, получил специальность геолога–геохимика и был направлен на работу в Алтайскую экспедицию треста «Пьезокварц» (впоследствии 6–е Главное управление Министерства геологии СССР). В составе этой экспедиции мне удалось поработать в горных условиях Южного Алтая, Калбинского хребта, Восточного Тарбагатая (Восточный Казахстан), а также Салаира, Кузнецкого Алатау и Тувы.

Руководство Алтайской экспедиции, чтобы сохранить привилегии на полевое довольствие, постоянно меняло место своего базирования: из с. Егорьевского Новосибирской области перебрались в с. Залесово Алтайского края, оттуда в Усть–Каменогорск, а затем в 1959 г. собрались переезжать в Талды–Курган. Такое непостоянство мне надоело, и я решил обосноваться в одном месте. Таким местом оказался г. Омск. Вот как это получилось.

Моя жена Люба была омичкой. В Омске у неё жила мать (моя тёща), особа волевая и решительная. Узнав, что мы намереваемся где–то осесть на постоянное жительство (я серьёзно рассматривал в этом плане Усть–Каменогорск и Караганду), она навела справки и обнаружила в Омске экспедицию по ул. Гусарова, 16. Совершенно неожиданно меня в Усть–Каменогорске на междугородный переговорный пункт вызывает из Омска какой–то Фиалков. Он представился начальником геологоразведочной экспедиции и спросил, когда я буду в Омске. Просил поторопиться, так как скоро надо выезжать в поле на поиски циркон–ильменитовых россыпей на севере Омской области. Потом передал мне привет от тёщи.

В мае 1959 г. мы были уже в Омске. Дмитрий Николаевич Фиалков оказался деловым и жизнерадостным человеком, по специальности геодезистом, кандидатом физико–математических наук (впоследствии доктором географических наук), бывшим фронтовиком. Мы быстро нашли общий язык, а ещё более моё настроение улучшилось после знакомства с главным геологом ОГРЭ. Им оказался мой хороший знакомый Николай Николаевич Слотин, на год раньше меня окончивший Казанский университет, но не геологический, а географический факультет. Инвалид Великой Отечественной войны, он ещё в университете зарекомендовал себя как общительный и хороший товарищ, спортсмен (без левой руки прилично играл в волейбол и был членом сборной команды университета по этому виду спорта). Мог поддержать любую компанию особенно, если была возможность сыграть в преферанс (хоть до рассвета). Местную геологию знал хорошо, и уже через несколько дней мы поехали с ним на буровую в район г. Тюкалинска, где он по керну обучал меня отличать друг от друга и описывать глины, суглинки, алевриты и пески. Надо сказать, что разрез юга Западной Сибирской равнины первоначально произвёл на меня удручающее впечатление. На Алтае и в Казахстане я привык иметь дело с «настоящей» геологией – с самыми разнообразными горными породами, преимущественно магматическими, со сложнейшей тектоникой, с рудными минералами, с красивейшими цветными поделочными, ювелирными и техническими камнями. А тут!…

Со временем, постепенно я свыкся со «скучным» геологическим разрезом, который мне пришлось изучать многие последующие годы. Нашлись в нем интересные стороны, особенности стратиграфии, литологии, своеобразный комплекс полезных ископаемых. Присмотрелся и к равнинным ландшафтам, особенно по душе пришлись мне природные условия севера Омской области, где дикая тайга и заболоченные территории рассечены многочисленными долинами притоков Иртыша – Тары, Уя, Шиша, Туя и других.

Я был назначен старшим геологом в Калачинскую партию, база которой находилась в с. Кормиловка, куда я ежедневно добирался от Омска на электричке. Начальником был Николай Ефимович Лузгин, главным инженером – Александр Николаевич Инякин. Это были неплохие хозяйственники, знатоки колонкового бурения, в вопросы геологии они никогда не вмешивались. Жена Н. Е. Лузгина – Ольга Михайловна Петрова, как и Н. Н. Слотин, оказалась выпускницей географического факультета Казанского университета, но в Омске переквалифицировалась в гидрогеолога и много лет впоследствии была начальником Гидрорежимной партии. Таким образом, мы (Слотин, Петрова и я) как бы создали в ОГРЭ маленькую ячейку земляков – казанцев. Несколько позже к нам примкнул Михаил Павлович Полковников, окончивший КГУ на год позже меня и возглавлявший в Омске каротажную партию от Новосибирского геофизического треста.

Почти полвека прошло с той поры, как я появился в Омске, а до сих пор с огромным удовлетворением вспоминаю те годы и людей, работавших тогда в ОГРЭ. Коллектив был преимущественно молодой, а поэтому дружный и весёлый. Не помню, чтобы в мою бытность у нас возникали склоки и серьёзные ссоры. И даже с администрацией ни у кого не возникало желание поскандалить. Все случаи нарушения порядка и дисциплины строго пресекались Д. Н. Фиалковым, который находил время и на организационную деятельность, и на воспитание нерадивых, и на подготовку докторской диссертации, посвященной неотектоническим процессам в рыхлом чехле Западно–Сибирской равнины по данным многолетних геодезических измерений. Кстати, мне пришлось одному из первых прочитать эту работу, о чём попросил меня Д. Н. Фиалков с целью оценки её с позиций современной неотектоники Западной Сибири.

В структуре экспедиции были партии и отряды разнообразного направления. В Кировском районе Омска располагалась Иртышская партия, которая бурила скважины на нефть и газ на севере области, но, поскольку эти работы постепенно сворачивались, она специализировалась на поисках и разведке глубокозалегающих подземных вод – юрских и меловых. Начальником партии был Николай Андреевич Попов, высококлассный специалист–буровик, с которым мы позднее близко познакомились, оказавшись соседями по подъезду в новом доме на улице Мира в городке Нефтяников. Главным геологом партии был Александр Николаевич Голубых, прекрасный гидрогеолог, первым начавшим изучение глубокозалегающих подземных вод Омской области. Несколько позднее именно к нему на выучку и переквалификацию попал Герман Львович Самсонов, что помогло ему в последующем стать одним из ведущих гидрогеологов Западной Сибири.

Контора ОГРЭ, как и сейчас, находилась на ул. Гусарова, 16. Кроме начальника и главного инженера (им был Михаил Кузьмич Брысякин, знаток буровых работ на нефть и газ, особенностью которого было постоянное и удивительное произношение некоторых русских слов, что давало повод для шуток, впрочем, безобидных, со стороны геологов), там располагались бухгалтерия, отдел кадров, спецотдел, а главное, коллектив геодезистов и топографов, подчиненных непосредственно Д. Н. Фиалкову. Со специальным оборудованием они занимали большую часть здания. Был даже литографский цех, аналогов которому я до сих пор не видел ни в одной геологической организации, и в котором мы печатали все графические приложения к своим отчётам.

Все остальные геологи и буровики (колонкового и ручного бурения) были сосредоточены вначале в с. Кормиловке (контора, кернохранилище, мастерские, гараж, немногочисленные жилые дома), а затем, когда основной объём геолого–съёмочных и поисковых работ переместился на север Омской области, в с. Большеречье. Там также была построена хозяйственная база, занимавшая большую территорию близ центра села. Имелись все необходимые строения, в том числе дома (типа финских) для геологов и обслуживающего персонала. Была камералка, кернохранилище. Основной задачей Большереченской партии была геологическая съёмка масштаба 1:200 000 территории севера области.

Летом 1959 г. была организована Тарская геолого–поисковая партия, перед которой поставлена задача: провести поисково–разведочные и опробовательские работы на всей территории Омской области. На все работы давался срок 2 года. Геологический разрез, подлежащий изучению, – до кровли чеганской свиты.

Старшим геологом Тарской партии назначили меня, инженером–геологом Якова Степановича Тарасенко, появившегося в ОГРЭ к началу лета, техником–геологом – молодого выпускника техникума из Кемеровской области Евгения Игумнова. Было 2 буровых колонковых станка, укомплектованных буровыми бригадами со старшими буровыми мастерами, несколько комплектов ручного бурения. Отправив буровые бригады на север, мы с Я. С. Тарасенко погрузились на моторку, изготовленную из двух секций металлического понтона с двигателем от кинопередвижки, и поплыли вниз по Иртышу до устья р. Тары и вверх по ней до с. Муромцево, описывая и опробуя на россыпные минералы многочисленные обнажения четвертичных, неогеновых и палеогеновых пород. Маршрут был отличный, но принёс только убеждение, что верхние части геологического разреза, выходящие на поверхность, совершенно бесперспективны для поисков циркон–ильменитовых россыпей. Поэтому в полевой сезон 1960 г. упор был сделан на буровые работы, которые и привели к открытию крупной Тарской циркон–ильменитовой россыпи. Бурение скважин по профилям через всю северную часть Омской области заметных положительных результатов не дало, но позволило накопить ценный фактический материал для последующих геолого–съёмочных работ.

В последующие годы я занимался геолого–съёмочными работами масштаба 1:200 000. Вначале это были Тарский, Большереченский и Знаменский листы (с подготовкой карт к изданию), которые мы изучали вместе с Анатолием Николаевичем Щербой, а затем мне пришлось писать отчёт и готовить к изданию материалы по Полтавскому листу (юго–запад Омской области), полевые работы на которому проводил молодой и очень жизнерадостный гидрогеолог, любимец всех женщин экспедиции Валерий Владимирович Гоян.

Тогда же съёмку в Омской области вел Н. Н. Слотин. Он ушел с должности главного геолога ОГРЭ, уступив это место новому человеку в экспедиции Василию Артемовичу Кривому, которому было тогда 40 лет (для нас, 30–летних, это был уже солидный возраст). В местной геологии он разбирался слабо и поэтому не мешал работать старшим геологам. Н. Н. Слотин возглавил коллектив Туйской партии, в который входили, кроме него, Г. Л. Самсонов и Юрий Никитич Киселев, отличавшийся находчивостью в любых ситуациях.

А. Н. Щерба возглавил работы на Муромцевском и Седельниковском листах, Я. С. Тарасенко – на Усть–Ишимском. Колосовский лист изучал Виктор Степанович Баженов, впоследствии начальник ОГРЭ и, пожалуй, самый известный на сегодня в Омске специалист областного масштаба, вышедший из недр ОГРЭ.

Хочется отметить как можно больше людей, с которыми судьба свела меня за период работы в ОГРЭ, и которые оставили светлый след в моей памяти. Кроме перечисленных выше, это чета геологов Бураковых – Рюрик Иванович и Людмила; их соратники по полевым и камеральным работам – геолог Александр Андреевич Чебеков и техники–геологи Старуновы – Николай Петрович и Галина Устиновна, Иван Петрович Тишков– балагур и прекрасной души человек; умнейший, но безинициативный Игорь Дручин; Георгий Васильевич Березовский – большой специалист по нерудному сырью; Геннадий Николаевич Крутиков – умелый и дотошный специалист по инженерной геологии; Владимир Ефимович Маркеев – умнейший и трудолюбивый геолог, прекрасно изучивший геологию Омской области. Это картографы, лучшие в системе тогдашнего НТГУ – Зоя Поликарповна Белякова, Лидия Фёдоровна Гололобова и Ангелина Ивановна Оленёва, по аккуратности и щепетильности не имевшие себе равных; чертёжник Василий Васильевич Криворучко, инвалид войны; без обеих ног, добрейший человек; Михаил Яковлевич Кандыба, топограф высокой квалификации, с которым мы прошагали немало вёрст вместе по таёжным тропам севера; геолог Людмила Александровна Загуляева, которая остаётся у меня в памяти молоденькой, чуть растерянной девчушкой, приехавшей по распределению из Перми после техникума и встретившая меня близ станции Кормиловка вопросом: «Как пройти к геологам?»; геолог Леонид Семёнович Круглов, однокурсник Г. Л. Самсонова по Саратовскому университету, хороший парень, но какой–то потерянный; техник–геолог Александр Карпович Лесков, «не хватавший звёзд с неба», но основательно освоивший техническую документацию пробуренных скважин, и другие. Не могу не вспомнить также прекрасного человека, отличного геолога и симпатичную женщину Лидию Яковлевну Казанцеву, приехавшую в Омск, как и я, из Усть–Каменогорска. Она быстро влилась в коллектив геологов ОГРЭ, освоилась и встала в один ряд с ведущими геологами–съёмщиками Новосибирского геологического управления.

Отдельные детали и некоторые люди за давностью лет уже забылись, и пусть они меня простят, если будут читать эту записку. Боюсь, что многие из упомянутых здесь уже покинули нас навсегда, но память о них должна сохраниться.

В 1964 г. весной после настойчивых предложений от начальника Новосибирской геолого–поисковой экспедиции Петра Иннокентьевича Данилова и старшего геолога геологического отдела НТГУ Рюрика Ивановича Буракова, я с семьёй переехал в Новосибирск. Но это уже другая история, другой период моей жизни.

Годы жизни в Омске и работа в ОГРЭ навсегда запечатлелись в памяти, и все последующие годы я следил за жизнью экспедиции и по мере сил и возможностей старался поддерживать своих добрых старых и новых омских друзей и товарищей.

Извил Порфирьевич Васильев