Экспедиции Омского отделения Русского географического общества, в составе которой принимала участие и корреспондент Ирина Краевская, удалось обнаружить новые хорошо сохранившиеся участки Московско-Сибирского тракта.

Немое былое

Очередной старт экспедиции назначен в субботу. В команде кроме меня Виталий Демешко, Алексей Матвеев, Степан Викулов и Владимир Кабанов. Будем обследовать правобережье в Крутинском и Тюкалинском районах.

Погода решила больше не баловать и, погрозив в Омске дождем, за городом высыпала  нам в след мелкую крупку снега. Поднялся ветерок, и с осины и тополя осторожно посыпались листья. У Бекишево съезжаем с главной дороги. Здравствуй, тряский проселок!

На улицах – никого. Кое-где во дворах курится дымок из деревенских банек, гуси, важно шествующие по топкой кромке придорожной лужи, возмущенно хлопают крыльями, увидев нашу машину. Наконец находим редкого деревенского жителя, рискнувшего высунуть нос в такую погоду. Спрашиваем, как проехать в Баженово. Он начинает бойко жестикулировать и замирает на полуслове, узнав, что нам нужна вовсе не та дорога, которой все привыкли ездить, а другая, почти заброшенная. По нашим сведениям она пролегает где-то между озерами Гнилым и Лебяжьим.  На лице у сельчанина удивление: ну вы и спросили, туда уж сколько времени Макар телят не гонял…

К подобной реакции участники экспедиции успели привыкнуть: спросишь, как проехать из одного места в другое, на тебя посмотрят с оторопью, поскольку интересуешься не рыбалкой или охотой, а чем-то таким, что никем не востребовано.

Невостребованное прошлое быстро немеет. В тех деревнях, которые когда-то служили центрами гоньбы, о Московско-Сибирском тракте знают и говорят лишь редкие старики – те, кому далеко за семьдесят…

До следующего населенного пункта мы добираемся по узким гривам среди болот. Скорее всего, старый тракт здесь размыло и скрыло топью. Остается надеяться, что Баженово нас хоть чем-то порадует.

Проезжая по главной улице этого старинного села, служившего когда-то крупной ямщицкой станцией, мы даже не подозревали, что впереди нас ждет настоящее открытие. Не рискни мы двинуть прямо по раскисшей дороге, прорезавшей территорию фермы, возможно, не скоро и обнаружили бы то заветное место на самом склоне: характерные кюветы по обеим сторонам чуть приподнятого профиля, едва приметное очертание насыпи. Эврика! Скорее всего, это и есть кусочек настоящего тракта. К тому же, неплохо сохранившийся. Не забыть бы сказать спасибо местному руководству, которое когда-то приняло решение закрыть бетонными блоками этот взвоз, ведущий к ферме. Тем самым и о спокойствии буренок позаботились, и историческую достоверность объекта сохранили. Возможно, в будущем этот кусочек дороги признают памятником, поставят под охрану государства и включат в специальный туристический маршрут. Таким образом молчаливое прошлое может снова заговорить.

Михайловская «Победа»

Деревни, которые наши предки когда-то строили на главной Московской дороге, в старину называли ямами – станциями ямского извоза. Как будто в противовес привычному для нас смыслу этого слова, ямы нередко строились на взгорках. Подъезжающий путник не мог разглядеть, что там, за высоким холмом, пока не поднимался наверх. И мы, подъезжая к деревне Михайловка и увидев прежде проржавевшую и облупившуюся табличку с надписью «Совхоз «Победа», не ожидали встретить здесь что-либо более достойно пережившее развал былой экономической системы, чем эта обветшалая жестянка. И ошиблись. Оказалось, хозяйство по-прежнему достойно работает: сохранились и ферма, и ток. Местный зерноочистительный комплекс ждет, когда начнет поступать урожай, но вот с уборкой пока подзадержались из-за дождей.

Конечно, в Михайловке тоже не два солнышка светят. Проблем, как и везде, здесь хватает. Раньше полноценный вклад давали отделения, а теперь людей каждое утро с периферии приходится возить на работу в центральную усадьбу. Но ничего, не ропщут. Обо всем этом нам рассказывают местные жители, которых мы встречаем на главной Михайловской улице, на которой имеются и школа-одиннадцатилетка, и магазины, и почта. Один из наших собеседников Николай Петренко, поясняет:

- Доярки получают у нас по 10-15 тысяч в месяц. Совсем не обидные деньги, между прочим, для села. Вокруг ведь все деревни, считай, кончились - Хохловка, Шараповка, Десподзиновка. Наша пока стоит. Дай бог еще двести лет продержится. Хотя, если признаться, жизнь и у нас не сахар. Много народу спивается, начинают воровать. Днем, вроде, тихо, спокойно, ночью посмотришь - кто поросенка чужого тащит, кто корыто. Да разве ж раньше до такого бы допустили?!

О том, что было раньше, сельчанин хорошо представляет – почти полвека крутил баранку в родном колхозе. А прадед Николая Ивановича имел тройку лошадей, занимался гоньбой на Московском тракте, проходившем через Бекишево и Тюкалу на Абатское. Узнав, что мы хотели бы попасть на ту старую дорогу, Петренко недоверчиво усмехается:

- Интересные вы люди, да как вы туда попадете? Будете кружить в Чертовом займище и ничего не найдете.

Как в воду глядел. Мы петляли по полям и колкам несколько часов кряду. Кажется, кто-то специально гонял нас то туда, то обратно к деревне. Выходим из заколдованного круга уже ближе к вечеру, добираемся до трассы и обнаруживаем громадную пробку. Решаем - ночевать надо в Крутинке.

Кому – в город Париж, кому – в деревню Яман

Утром на одной из придорожных стоянок обнаруживаем необычный автомобиль. Судя по номерам, он следует из Западной Европы. Или наоборот - туда возвращается. Экспедиционный багажник под завязку забит канистрами с соляркой и боксом для палатки. Сзади, на специальной раме – два походных велосипеда. Нам навстречу выходят два пассажира необычного авто. Знакомимся.

Кристиан Сотеру и Гийер Кузин - парижане. Объясняют (в том числе и с помощью жестов), что по заданию правительства Франции разрабатывают специальные технологии очистки воды. Французы даже показывают нам часть своего «нано-техноложи» оборудования, представляющую собой серебристого цвета закрытый металлический цилиндр, помещающийся в ладони. Как можно судить из рассказа наших новых знакомых, они успели побывать со своими фильтрами для очистки воды в Казахстане, Монголии и на озере Байкал. Возвращаясь домой, выглядят вполне бодренькими, хотя дорога у них обычно занимает полгода.

Кристиан и Гийер пытаются расспросить и про нашу экспедицию, но, боюсь, что они все же не совсем понимают, что именно мы пытаемся найти среди степей и болот родного края: Московско-Сибирский тракт ассоциируется у них с трассой «Байкал», по которой они только что спокойно и достаточно комфортно ехали. Скорее всего, они посчитали нас просто любителями экстрима…

Тем временем в Крутинке нас ждет встреча с человеком, который привык заниматься делами сугубо прагматичными. Петр Михайлович Шелкунов много лет проработал землеустроителем. Знает район, как свои пять пальцев. К счастью для нас, ему известно и где прокладывались новые трассы. Как правило, их старались пустить по старой дороге. Правда, есть один участок, где полотно проложили иначе – спрямив и оставив в стороне «загогулину». Вот она-то и может оказаться кусочком Московского тракта. Искать предстоит в нескольких километрах от деревни Яман.

На подъезде к Яману раскинулось озеро. Судя по всему, оно давно облюбовано туристами и рыбаками – накатанная дорога, несколько легковушек, припаркованных возле палаток. Мимо такого места и правда трудно проехать: голубеющее сквозь заросли камыша блюдце воды, ровная гладь степи (словно специально кем-то подстриженной), обрывающейся на границе светлых березовых колков.

Как поясняет нам Виталий Демешко, есть в здешних местах еще одна достопримечательность – речка Яман. Она - подумать только! – считается у географов главной рекой. Даже Иртыш - который, конечно, смешно даже сравнивать с Яманом - не имеет столь почетного статуса. Ее причисляют к рекам первого порядка. На самом деле объяснение у видимого казуса довольно простое: главными реками в географии принято считать те, что впадают в море или, как в случае с Яманом – озеро, реки же первого порядка отдают свои воды «сестрам»-речкам, безропотно становясь их притоками.

От Ямана держим курс снова на Тюкалинскую трассу, уходим слева на грунтовку, продолжаем поиски. И наконец – вот оно!

На отдельных участках тракт предстает перед нами во всей красе: судя по всему, тракт здесь был довольно широким – от кювета до кювета где-то около 15 метров, два четко выраженных вала с каждой стороны дороги, должно быть, служили защитой от снежных заносов на этой равнинной части. В одном месте даже остались следы земляной выемки. Предполагаем, что здесь могло находиться какое-то пристанционное строение.

Общая протяженность участка – приблизительно полкилометра. Такую находку трудно переоценить. Профиль дороги не тронут рукой передельщиков. Зато чуть подальше кто-то оставил после себя не зарытыми траншеи, добывая трубы поселкового водопровода и кабель. Таким образом на этом маленьком клочке земли мы воочию смогли увидеть, как на смену поколению созидателей пришло племя разрушителей. И осознание этого немного остудило радость находки.

Последние жители деревни Орлово

В створ старинного села Орлова поднимаемся ближе к обеду. Осень все же решила нас побаловать, разогнав тучи и высветив окрестности яркими солнечными лучами. Но жизнерадостной картинки, увы, не получается: во дворах домов, обступивших с обеих сторон дорогу, ничто не всколыхнулось, ни одного звука не слышно вокруг, хотя деревня, вотчина омского микрокриогенмаша, числится по документам не умершей, а живой.

На выезде замечаем проржавевший памятник, увенчанный звездой. Судя по зарослям крапивы, плотно прикрывающей подступы, он давно заброшен. Прямо напротив памятника – дом, который поначалу показался нам обитаемым. Подойдя ближе и решив постучать в окно, видим, что стекол в раме нет. Во дворе валяется брошенная как попало утварь: пластиковая детская ванночка, заварной чайник, сковородка. В полуразобранной деревянной баньке размокла под дождем девичья тетрадка с трогательными стихами, переписанными от руки. Не могли хозяева дома, даже спешно собираясь куда-то, все вот так бросить.

Страшные находки ждали нас в стайке - где на полу валялись трупы овец, не успевшие до конца разложиться, и в доме - где под самым порогом лежал труп мумифицированной кошки. В груде мусора в кухне обнаруживаем документы, которые просто так не бросают: свидетельство о браке и о смерти, водительское удостоверение, характеристики. Находим и обращение к Святому Петру, писанное от руки, с просьбой закрыть «врагам моим губы и зубы, чтоб в тюрьму не сажали». Да что же здесь могло произойти?

Мы окончательно укрепляемся в догадках, что последний житель Орлово никуда не уехал, он умер. И, судя по всему, умер в страшном одиночестве. Потом его долго никто не хватился и не оплакивал, лишь запертая скотина ревела, погибая от голода…

В рыжковской поселковой администрации, к которой приписана деревня Орлово, узнаем, что все примерно так и было. Обитатель старого дома, поставивший страшную точку в истории когда-то богатого и многолюдного села на Московском тракте, скончался в прошлом году в полном одиночестве. Было ему всего пятьдесят.

А нам все равно

Уже возвращаясь домой, решаем заехать в анклав Сакко и Ванцетти. Этот, похоже, многими забытый кусочек земли площадью около пятидесяти квадратных километров – территория Омской области внутри области Тюменской.

В свое время артельщики, назвавшие деревню в пятнадцать дворов громким именем борцов за права рабочих, казненных в США в 1927 году, даже не подозревали, что плодородная земля у них под ногами может стать по сути никому не нужной. Сейчас отдельные участки в анклаве идут под сенокосы. Но по большому счету омичам они не ин6тересны: добираться туда далековато, свободной земли и возле Рыжково хватает. А вот от тюменского села Партизан Сакко и Ванцетти близко. Занимать чужие земли под пашню или под выпас скота партизанцы все же не стали. Решили организовать здесь… свалку. Кучи мусора, похоже, никого не смущают: коль омичам все равно, тюменцам - подавно.

Ирина Краевская

"Омская трибуна" №36(101) от 12.09.2013